Молитвы разбитому камню - Страница 30

Мальчишка снова восхищенно вздохнул и покачал головой. Старая Маккарти тоже покачала головой и вопросительно оглянулась на Лу.

— Не припомню, чтобы мы выносили такое со склада, — раздраженно сказала она.

Старший охотник пожал плечами и ничего не ответил.

Джимми-Джо Билли-Боб убрал лезвие в ножны, а ножны повесил на пояс. Голос Святого Духа в его голове шептал все тише. Брат улыбнулся толпе и тихо проговорил:

— А сейчас я отправлюсь на крышу, подготовлю путь. Утром мы соберемся там и услышим Слово Божие.

Он повернулся к выходу, но тут Тара робко подергала его за штанину.

— А ты придешь подоткнуть нам одеяло?

Брат Джимми-Джо оглянулся на Риту, мать девочки. Женщина взяла детей за руки и смущенно кивнула. Все вместе они направились в темный коридор.

Когда-то на этом этаже располагалась издательская компания, и в спальне Тары и Шона раньше был небольшой книжный склад. Дети залезли в кучи ветоши и тряпья, заменявшие им постель, а брат Джимми-Джо тем временем оглядывал полки. На корешках гниющих книг красовалась маленькая эмблема — красный петух.

Рита поцеловала детей, пожелала им доброй ночи и вышла в коридор.

— Ты всю ночь будешь сидеть на крыше? — спросила Тара, прижимая к себе новую тряпичную куклу.

— Да. — Джимми-Джо вернулся в комнату.

— Тогда ты увидишь Санту и его оленей!

Брат открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Потом улыбнулся.

— Да, думаю, увижу.

— Но ты же сказал… — начал Шон.

— Любой, кто поднимется сегодня на крышу, увидит Санта-Клауса и его оленей, — сурово оборвал его Джимми-Джо Билли-Боб.

— А теперь помолимся, — вмешалась Рита.

Тара кивнула и склонила голову, глаза у нее блестели.

— Боженька, благослови маму, и всех нас, и призраков папочки и дяди Генри.

— Аминь, — подытожил Шон.

— Нет, есть другая молитва, — сказал Джимми-Джо.

— Какая? — хором спросили дети.

— Марк, Матфей, Иоанн, Лука, защити нас на века. — Дети повторили стишок, и он продолжил: — Джим и Тэмми, Дженис, Пол, демонов гоните вон.

Дети повторили, и Тара спросила:

— А ты правда увидишь Санту?

— Да. Спокойной вам ночи.

Джимми-Джо навестил членов клана, перед тем как отправиться на крышу. Около елки перешептывались несколько человек, слушая старую Маккарти, но, заметив пристальный взгляд брата, охотники быстро разбрелись по своим кроватям. Глава клана поднялась, с минуту они с Джимми-Джо всматривались друг в друга, а потом женщина тоже опустила голову и, шаркая, побрела прочь — всего-навсего усталая старуха.

На крыше брат встал на колени перед алтарем и несколько минут громко молился. Наконец он поднялся и снял с себя одежду. Было очень холодно. Изгиб Священной тарелки и обнаженное тело белели в лунном свете. Джимми-Джо достал пластиковые ведра и установил их вокруг алтаря, потом вынул клинок из ножен, поднял его, поймал лезвием лунный луч и взял нож в зубы.

Джимми-Джо неслышно прокрался к лестничному пролету, затаился среди теней и опустился на колени. Маленькие камешки царапали голые ноги, сталь холодила губы. Потом все чувства и ощущения отступили, осталось только нарастающее возбуждение.

Ждать пришлось недолго. На лестнице послышались легкие шаги, из темноты выступила неясная фигура, и тихий голосок прошептал:

— Брат Джимми-Джо?

«Значит, не старуха, — подумал брат. — Так тому и быть».

— Брат Джимми-Джо? — Малышка подошла к алтарю, и лунный луч осветил тряпичную куклу.

— Санта?

Билли-Боб прочитал про себя молитву, вытащил изо рта нож и неслышно двинулся вперед. Грядущий день надлежало отпраздновать.

Вспоминая Сири

~ ~ ~

Примечательно, что тонкие проницаемые границы между научной фантастикой и ужасами, между жанровой литературой и так называемым мейнстримом пересекают лишь немногие писатели. Точнее говоря, крайне любопытно, что очень немногие из тех, кто пересекает эти границы, впоследствии возвращаются обратно.

Отчасти причина заключается в значительной психологической разнице: одно дело — измышлять мрачные ужасы, и совсем другое — конструировать рациональную научную фантастику; одно дело — порхать в легком жанре, и совсем другое — когда тебя сковывает по рукам и ногам гравитация «серьезной» литературы. Писать то и другое — действительно сложно, поскольку для этого требуется довольно болезненное душевное напряжение: надо, чтобы одно полушарие мозга взяло верх над другим и пинками заставило его подчиняться. Возможно, именно поэтому, что бы там кто ни думал, одни и те же читатели редко отдают предпочтение научной фантастике и ужасам, жанровой литературе и литературе, типичной для журнала «Ньюйоркер».

Как бы то ни было, обидно, что многие писатели сковывают себя рамками одного жанра — иногда в силу ограниченности таланта или специфики интересов, но гораздо чаще из коммерческих соображений или просто-напросто потому, что именно в этой области они однажды добились успеха.

Конечно же, существуют весьма любопытные исключения. Джордж Р. Мартин легко меняет жанры и обманывает ожидания, редко повторяется и всегда умеет удивить. Дин Кунц стал звездой в научной фантастике и покинул ее — быть может, почувствовал, что ему судьбой предназначено стать сверхновой где-нибудь еще. Эдвард Брайант несколько лет назад взял в НФ отпуск и с тех самых пор пишет первоклассные ужасы. Курт Воннегут и Урсула Ле Гуин, «выпускники» НФ, получили признание в мейнстриме (отдадим Воннегуту должное — он хотя бы честен и открыто признается: время от времени, когда одолевает тоска по прошлому, он открывает нижний ящик стола, где лежат его старые НФ-опусы, и мочится на них). Дорис Лессинг и Маргарет Этвуд (и не только они) создали самые значительные свои романы именно в жанре НФ, но при этом отказываются признавать себя фантастами. Ни одна из достопочтенных дам вроде бы не писает в ящик письменного стола, но, всучи им кто «Хьюго» или «Небьюлу», вполне вероятно, такое желание и появится.